"Русский героический эпос", продолжение)
Пересказ. Часть 2Былины сказочного характераИлья Муромец и его сын. Былина о Сауре Леванидовиче. Упоминание о других былинахДалее Пропп рассматривает так называемые "былины сказочного характера": но не древние, вроде былины о Садко - где происходит очень сказочное путешествие в другой мир - а былины, основа сюжета которых сложилась очень давно и в виде сказки: а потом уже была привязана к знаменитым (и более поздним) героям. Впрочем, тут я и сама всё не очень поняла, так что могу ошибаться((
Одна из таких былин - об Илье и сыне: где богатырка рождает от Ильи сына, сын растёт у одной матери (факт, который с одной стороны, не осуждается - с другой: над сыном смеются как над безотцовщиной) и приходит на Русь мстителем и завоевателем. Илья побеждает сына (причём только Илья способен это сделать: но Пропп видит в этом не принижение других богатырей, а сюжетную необходимость), затем узнаёт сына по оставленному его матери кресту (узнавание по примете - действительно очень сказочный мотив) и мирится с ним. Сын, однако, затем ещё раз нападает от отца, тайно - и тогда уже убивается Ильёй (впрочем, и тут есть исключения, которых мы коснёмся позже).
Пропп соглашается с мнением С. А. Авижанской о том, что в данной былине отражено древние матрилинейное наследование. Для меня, честно говоря, это тоже выглядит убедительным.
Также Пропп вскользь упоминает ещё одну былину - былину о Сауре Леванидовиче: где тоже присутствует сюжет расставания отца с сыном и их столкновение на поле боя - но там отец находится в плену, и бой для него вынужденный. Сын спасает отца.
Как я уже сказала, Пропп лишь очень мельком упоминает о ней: ссылаясь на то, что - из-за всего двух сохранившихся записей былины - её сложно анализировать. Думаю, дело не только в этом. Во-первых, (несмотря на то, что я написала в с предыдущем посте) именно в случае былины о Сауре Леванидовиче... из-за некоторых деталей заимствование кажется очень вероятным. Во-вторых, эта былина не вполне устраивает Проппа своей идеологией. Дело не в пленении богатыря и не в битве на стороне врага - такие былины у нас ещё будут, и Пропп будет их разбирать! - а в том, что... для русского героического эпоса, как отмечает Пропп, нехарактерно восхищение врагами и милосердие к врагам - которое присутствует, например, в западных текстах о борьбе с сарацинами. Как видно (и ещё будет видно) из примеров, это... не совсем так - но во многом так. Для Проппа, первое издание книги которого вышло (ЕМНИП) при Сталине и вскоре после Второй мировой войны - это достоинство (хотя лично для меня всё не так однозначно). И в былине об Илье его радует, что защита государства оказывается важнее родственных чувств к сыну.
Но даже когда Пропп не разбирает, а лишь упоминает былины - это всё равно оказывается полезным. Без Проппа я бы знать не знала об этом самом Сауре Леванидовиче или об Иване Гостином сыне. Пропп не разбирает былину о Ставре Годиновиче и Василисе Микулишне - но из-за упоминания Проппа я вспомнила и эту былину: которую было приятно вспомнить в противовес страшным историям о четвертованных невестах. В общем, в наше время доступного интернета, и просто название - это хорошо.
Другие былины сказочного характераНо я несколько отвлеклась) К другим былинам сказочного содержания Пропп относит три поездки Ильи Муромца (где он не становится ни убитым, ни женатым, ни богатым - но всё равно выходит из ситуаций победителем), былину о Добрыне и Маринке (где Пропп снова отказывается сводить всё к известным историческим прототипам: Маринка для него не Мнишек, а абстрактная колдунья и блудница, причём - по его мнению - мыслимая народом именно как своя, русская) и былину, где Алёша пытается жениться на жене Добрыни.
Разбирая последнюю былину, автор вновь яро защищает Алёшу. Он подчёркивает тот факт, что Алёша (в подавляющем большинстве вариантов) честно выжидает положенный срок ожидания Добрыни - и что сам тот факт, что Алёша так долго добивается законного брака с одной женщиной, уже опровергает образ Алёши как этакого ветренного блудника. Он также подчёркивает, что угрозы в сторону жены Добрыни исходят от Владимира, а не непосредственно от Алёши. На мой взгляд, правда, это всё равно не до конца оправдывает Алёшу - который так упорно добивается женщины, которая его не любит, врёт о смерти её мужа и вовлекает в это князя.
Кстати, эта былина является, судя по числу записей, одной из самой популярных в народе - если вообще не самой популярной. По мнению Проппа (и здесь он, наверное, прав), это не из-за особо выдающегося качества былина - а оттого, что былина каким-то образом сумела попасть в Lowest Common Denominator. Два любимых народом героя, большое внимание к женскому персонажу (что привлекало женщин-сказительниц), хэппиенд...
Впрочем, говоря о самой популярной былине, Пропп имеет в виду именно былину. История о чудесном исцелении Ильи Муромца, например, существует и в форме сказки - и в форме сказке она известна в огромном количестве записей и в огромном количестве мест: если былины сохранились только в конкретных местностях - то сказки распространены повсеместно. Вообще, былины иногда переходят и в сказки, и в письменную литературу, и в духовные стихи - но при этом и сюжеты, и идеи претерпевают серьёзные изменения. Для Проппа это уже не былины.
Былины о борьбе с татаро-монголамиЭпоха создания былинДалее Пропп переходит к былинам о борьбе с татаро-монголами. По мнению Проппа, основа этих былин сложилась не после, а во время нашествия и последующего ига - это показывают некоторые детали, отличающиеся большой исторической достоверностью. Бывает, что татары появляются в былинах об Илье и Идолище или становятся похитителями сестры в былине о Козарине - но такие былины сложились раньше: татары там явно являются привнесённым позднее элементом. Истинные же былины о борьбе с монголами другие. Как я уже упоминала, там речь уже редко идёт о спасении конкретных людей - речь идёт о спасении всего народа.
Впрочем, не буду лгать: в чём-то эти былины меня покоробили. Для Проппа тот факт, что былины создавались во время нашествия и ига, доказывает свободолюбивый дух народа, его устремлённость в будущее. Но для меня сюжеты вроде "Илья Муромец в одиночку побил всех татар", созданные в такое время, это, не знаю... как любовные романы на фоне ковида:
читать дальше
Но не мне судить целый народ. Да и сравнивать эпидемию и нападением и завоеванием некорректно.
Бунт Ильи против ВладимираНачинает Пропп не с собственно былин о борьбе с монголами - а с былины, которая, по мнению автора, возникла позже: былине о бунте Ильи против Владимира. Там Илья, обиженный тем, что Владимир превозносит бояр над богатырями, просто напросто... забивает гостей Владимира до смерти. А потом сбивает с церквей кресты и идёт их пропивать с голью кабацкой - под которой, впрочем, понимается не собственно алкоголики, а (Пропп подтверждает своё мнение цитатами) простой народ в целом. После этого Владимир заключил Илью в яму-темницу, распорядившись уморить его голодом - но жена Владимира, которая в предыдущих былинах часто представлялась не в лучшем свете (например, добровольно и открыто изменяла мужу с завоевателем-Тугарином), здесь показана как героиня - которая, рискуя собой, тайна спасает Илье жизнь. Эта былина - хоть и возникла позже - очень хорошо вписалась в татаро-монгольский цикл, объясняя, почему "богатырей на Руси не случилось".
Былину о бунте Илье часто приводят, чтобы высмеять точку зрения об Илье как о "защитнике веры православной". В ответ можно привести примеры былин, где Илья в конце жизни уходит в монастырь (как в некоторых вариантах "Трёх поездок Ильи" и былин о борьбе с монголами). Или былину о спасении Ильёй Константинополя. В конце концов, Илья - один из самых популярных народных героев, образ которого менялся веками: не удивительно, что и Илья-бунтарь, и Илья - верный служитель князя; и Илья-кощунник, и Илья - святой монах - всё найдёт своё подтверждение в текстах!
Но меня опять понесло. К этой теме я тоже обязательно вернусь.
Запев о турахЗатем Пропп рассматривает собственно былины о борьбе с татаро-монголами. Очень многие былины такого типа начинаются с так называемого "запева о турах". В ней молодые туры рассказывают матери, что они видели стоящую на стене девушку, которая читает Евангелие и плачет. Мать-турица объясняет, что эта девушка - Сама Богородица, которая плачет о грядущей гибели Киев-града.
Откуда взялся этот запев - неизвестно. Основному содержанию былин он, чаще всего, не соответствует - там всё обычно заканчивается победой героев и разгромом татар. Идентичный запев встречается в церковной песне староверов - где Богородица оплакивает не Киев-град, а то, что "не бывать тебе, вера, во святой Руси". Но и ко времени церковного раскола туры были уже вымершими животными - так что к чему относился этот запев изначально, неизвестно.
Дальнейший сюжет. Победа или поражениеДалее Пропп описывает приход татарского посла, его требования и угрозы. Владимиру приходится обращаться за помощью к Илье, запертому в темнице. Иногда Илья быстро прощает Владимира - но чаще всего он подчёркивает: он идёт биться не ради князя, а ради страны.
Я не буду подробно пересказывать все этапы подготовки к бою и самого боя, как это делает Пропп. Но битва всегда оканчивается победой богатырей. Всегда... кроме одного очень интересного сюжета.
Сюжет этот следующий: богатыри, победив татар, начинают хвалиться. Хвастовство - когда это хвастовство собой, а не делами - часто осуждается в былинах, но в данном случае у похвальбы присутствует ещё и кощунственный элемент. Обычно хвастаться начинают молодые персонажи - часто те, которые и в битве-то не участвовали, а сторожили лагерь. Однако иногда это хвастовство умудрённых опытом героев, которые действительно храбро сражались и победили.
И вот на утро богатыри встают - и видят всех убитых ими врагов снова ожившими. Они снова побивают их - но мертвецы снова восстают! Иногда всё заканчивается смертью богатырей (оттого и "на Руси перевелись витязи") - но иногда богатыри спасаются, искренне покаявшись. В таких сюжетах они по возвращении становятся монахами, а после смерти - святыми.
Но иногда богатыри просто берут и разбивают армию мертвецов! Некоторые такие песни иногда заканчиваются ещё более кощунственными словами богатырей: их решимостью сразиться и с самим воинством небесным.
Не зная деталей, я бы решила, что (с учётом исторических обстоятельств) сюжет о поражении сложился раньше сюжета о победе - но Пропп убедил меня: это не так. Былины о победе часто встречаются без трагического окончания - а вот трагическое окончание не встречается без предварительного рассказа о разгроме врагов. Вполне вероятно, что, как считает Пропп, подобный сюжет возник в среде странников-калик и пришёлся особенно по душе сказителям из староверческой среды - но антирелигиозных обобщений вроде "весь остальной народ его отверг" я бы делать не стала. Даже сам Пропп выражается более осторожно.
Добрыня и Василий Казимирович. Былина о Василии ИгнатьевичеОтдельно Пропп выделяет былину "Добрыня и Василий Казимирович". Она сосредоточена уже не на отражении нападений монголов, а на уплате им дани (и избавлении от неё) - и содержит некоторые реальные исторические детали. А ещё мы узнаём, что Добрыня умеет играть в шахматы)
Другая былина, о которой Пропп пишет отдельно - былина о Василии Игнатьевиче. Это былина о герое-пьянчуге, на которого полагается князь, когда бояре ничего не могут сделать. Иногда бояре предают Василия - и тогда он на время объединяется с татарами и вместе с ними громит Киев и боярские дома. Помните, я писала:
"Дело не в пленении богатыря и не в битве на стороне врага - такие былины у нас ещё будут, и Пропп будет их разбирать!"
- так вот, пленение часто встречается в былинах о татаро-монголах (но там герой, конечно, побивал всех захватчиков); а вот битва на стороне врага - это особенность былины о Василии Игнатьевиче.
Несмотря на то, что Пропп пытается всячески оправдать Василия, а в его действиях подчёркивает классовую борьбу - симпатизировать подобному герою у меня, если честно, не получилось. И да, бояре порой действительно предстают в былине как настоящие злодеи - но когда конфликт происходит между трусливыми предателями-боярами, захватчиками-татарами и героем-алкоголикам, который помогает захватчикам разграблять мирных жителей... борьба была равна, как по мне.
Послемонгольский эпосУпадок былинВ следующей части Пропп переходит к былинам, которые - чьи основные части - сложились в послемонгольскую эпоху. Впрочем, в эту эпоху, по мнению Проппа, происходит упадок былин. Им на смену приходит жанр исторической песни - вещи более реалистичной. Герои в ней - уже не богатыри, которые в одиночку побеждают целые армии, а обычные люди - которые побеждают врагов сообща.
Впрочем, у исторической песни есть серьёзный недостаток - она очень быстро забывается. Во времена Петра уже не поются песни про Стеньку Разина, а во времена Наполеона - про победу под Полтавой. В них нет такой силы обобщений, которая есть в эпосе.
Мой любимый богатырь everОднако некоторые вещи всё же становятся предметом эпического обобщения в эту эпоху. По мнению Проппа, это классовая борьба.
Так Пропп подходит к моему самому любимому герою наших былин - к Микуле Селяниновиче!
Моим любимым богатырём Микула Селянинович стал по нескольким - очень разным - причинам. Для меня-школьницы, которой в детстве давали задания типа "прочитать любую былину в любой форме - в оригинале или в пересказе", былина о Микуле Селяниновиче и Святогоре (в прозаическом пересказе) была привлекательна своей краткостью. Та часть меня, которую восхищала сила и грандиозность богатырей, быстро сообразила: раз Илья Муромец - самый сильный из наиболее известных русских богатырей (что видно по былине о его битве с сыном, например); а Святогор сильнее Ильи настолько, что он может просто положить Илью в карман; а сам Святогор умирает от натуги, когда пытается поднять ношу, которую легко носит Микула - то именно Микула является самым-самым! Как человек, который вырос не в советское время, но в своё время часто читал советские книги, я довольно остро воспринимала вот эту вот социальную составляющую былин - и меня привлекало, что Микула Селянинович - обычный крестьянин, даже не воин крестьянского происхождения (а с тем, что героем должен быть непременно воин, я тоже была не согласна). Наконец, меня-моралофага радовало, что я на знала за Микулой Селяниновичем каких-то жутких историй. Ну, он, может быть, косвенно виновен в смерти Святогора... Но, по крайней мере, он не нападает на чужие страны, не разоряет родные города, не забивает до смерти мирных людей, не навязывает никому брак и не четвертует женщин. По крайней мере, я ничего такого не знаю. А ещё у него классная дочка-богатырка!
Пропп разбирает не только былину о Микуле и Святогоре - он разбирает былину о микуле и Волхе: том самом Волхе, который ходил в захватнический поход на Индию. В былине о Волхе и Микуле, Волх - оставаясь нелюбимым народом богатырём-захватчиком - предстаёт ещё и как поместный дворянин. Ему противопоставляется крестьянин Микула - и хотя открытого столкновения между Микулой и Волхом не происходит, в былине виден и конфликт, и моральная победа Микулы.
Развенчание князя ВладимираВ этот же послемонгольский период происходит окончательное развенчание князя Владимира. Пропп разбирает две былины: былину о Сухмане (которого Владимир сажает в погреб, не поверив рассказу о его - настоящем - подвиге, и который совершает самоубийство) и былину о Даниле Ловчанине (у которого Владимир пытался увести жену методом библейского Давида - но в итоге всё закончилось смертью не только Данилы (который победил всех врагов и в итоге умер от предательской руки своих), но и его жены, совершивший самоубийство). Вообще, смерть и самоубийство - крайне значимый элемент таких историй: по мнению Проппа, жестокая и несправедливая концовка вымышленной истории должна была подталкивать слушателей к активным действиям в реальной жизни.
Былина о нападении литовцевСледом Пропп разбирает одну из немногих воинских былин, возникших в столь позднюю эпоху - былину о братьях Литвиках, племянниках литовского короля, и их нападении на князя Романа. Впрочем, речь идёт не о возникновении в полном смысле этого слова: былина сочетает в себе и очень новые - и крайне архаические черты. Литовцы, несомненно, один из относительно новых врагов для России - но эпос, несмотря на громкие слова о родине и упоминание о разорённых городах, сосредоточен, прежде всего, на похищении одной девушки: это характерно для древнего эпоса. Борьба уже показана не как борьба одного богатыря, раскидывающего целую рать, а как совместное действие людей (вещь, характерная для воинской песни, а не для былины) - но Роман, подобно древнейшим богатырям, может превращаться в животное. В общем, это очень интересный пример того, как в былинах обнаруживаются представления самые разных эпох - соединённые между собой причудливым образом.
Позднейшие былины о сватовствеДалее Пропп подходит к позднейшим былинам о сватовстве. Описывая былину об Алёше Поповиче и Елене Петровичне, автор - не опять, а снова! - яро защищает Алёшу... и знаете, я с ним даже отчасти соглашусь. Опровергая мнения других исследователей, согласно которым Алёша коварно соблазнил невинную девушку, давшие обеты, Пропп с цитатами показывает: девушка вообще-то не добровольно блюдёт себя - она сидит взаперти, посаженная братьями под замок насильно. Когда Алёша признаётся в связи с ней, братья хотят казнить девушку - но в подавляющем большинстве версий Алёша не бросает девицу в беде, а приезжает за ней и спасает её. И часто он едет с ней прямо в церковь, где сочетается законным браком - ну такой себе блудник-совратитель! Может быть, не нужно было соблазнять девицу и потом публично признаваться в этом - но всё же.
(Кстати, не думайте, что сказители осуждали девушку, вступившую в связь до брака - они отзываются о ней вполне сочувственно.)
А вот вторая былина о сватовстве - это действительно пример того, как (как и в случае Василия Игнатьевича) борьба была равна: пусть Пропп и пытается вызвать сочувствие к более бедным персонажам. Это былина о Хотене Блудовиче и Чайне Часовичне - и блин, кого мне там считать хорошим персонажем? Мать Чайны, закабалившую своих соседей и публично оскорбившую бедную женщину? Чайну, которая оскорбляет парня за его бедность (хотя, её ещё можно оправдать с учётом сюжетных обстоятельств)? Хотена, который мстит детям за грехи матери, убивая братьев Чайны и вынуждая саму Чайну выйти замуж либо за себя, либо - ещё чаще - за последнего слугу (или вынуждая её саму стать его служанкой)? Трусливых и слабых братьев Чайны? Ну, вот мать Хотена, вроде, ничего женщина - хотя она, конечно, поддерживает всю эту систему вынужденных браков и не останавливает сына до самого последнего момента...
В одном Пропп прав: социальная составляющая былины действительно играет важнейшую роль в повествовании.
Былины о Василии Буслаевиче. Вторая причина, по которой я люблю фольклорЕщё большую роль она играет в новгородской былине о Василии Буслаевиче. Как я уже писала выше, когда речь идёт о каком-нибудь Илье Муромце, нельзя однозначно сказать: "Илья - защитник князя и христианской церкви" или "Илья - бунтарь и кощунник" - потому что за все эти годы... кем он только в глазах народа не побывал. Но вот Василий Буслаевич - это да. Он действительно бунтарь - и против власти новгородского боярства, и против самого Бога. И он жесток: начиная с того, что, будучи ребёнком, он отрывает другим детям руки и ноги - через кровавый разгром всего Новгорода, включая убийство своего крёстного отца - и заканчивая его кощунственным псевдораскаянием в Иерусалиме: одним из действий которого является пинание живой и разумной человеческой головы и отказ ей в христианском погребении. Образ персонажа вышел страшный - но очень цельный.
И всё же... и здесь мы встречаем версию, где Василий Буслаевич искренне кается. И тут я подхожу к теме, вокруг да около которой я всё время ходила - но о которой пришло, наконец, время сказать.
Если первая причина, по которой я восхищаюсь фольклором (и которую для меня заново открыл Пропп) - это способность фольклора не просто сохранять очень древние представления, но вбирать в себя целые эпохи, быть многослойным, сочетать в себе и старое, и новое; то вторая причина - это его потрясающая вариативность. Помните, несколько лет назад я писала, как разнится миф о Луне и Зайце у бушменов? Сейчас я даже выложила это в аудиоформате - девять разных версий одной и той же истории:
my.mail.ru/music/playlists/луна-и-заяц-15028225...
И вот у нас другой жанр фольклора и другой народ - но процесс по сути тот же самый! Садко не может стать мужем Морской царевны? Ну, есть версии, где он на это соглашается - и навсегда оставляет Новгород. Илья всегда убивает сына, когда он нападает на него второй раз? Есть поздние версии, где Илья щадит собственного сына. И вот сейчас: Василий Буслаевич - нераскаявшийся бунтарь? Таки есть версия, где он искренне раскаивается!
Былины бытовали в разных средах: среди скоморохов, среди крестьян, среди калик; среди старообрядцев и никонианцев. Сказители жили в разных веках, в разных государствах - и просто были очень разными людьми. Сказителями были как мужчины, так и женщины - и всё это по-своему отразилось в былине. И в её вариативности, огромной вариативности! Иван Годинович не всегда жестоко расправляется с невестой - есть поздние версии, где он её щадит. Алёша Попович не всегда спасает свою девушку от злых братьев. Чайна может окончить свою жизнь как служанка Хотена - но в некоторых версиях они искренне любят друг друга: а их история становится историей Ромео и Джульетты (но с хеппиендом). Апраксия, жена былинного Владимира, может добровольно и публично изменять мужу со змеем-захватчиком - но может быть и благородной героиней, жертвой насилия. После спасения сестры семья Козарина может встретить его по-доброму и просить у него прощения - а может продолжать ненавидеть. И так далее, и так далее - можно привести ещё очень много подобных примеров!
Дюк Степанович и ЧурилаНо я отвлеклась) Следующая поздняя былина, которую разбирает Пропп - это былина о Дюке Степановиче и его состязании с Чурилой. Это былина о заморском боярине, который кичится богатством и модой, вступает в модное состязание с местным Чурилой - и побеждает. Я встречала разные интерпретации этой былины - например, о родине Дюка как о другом мире - но для Проппа эта просто добрый народный юмор и насмешка над боярами) То, что Русь во всём проигрывает загранице, Проппа не расстраивает: для Проппа иностранность Дюка очень условная - по сути своей он такой же русский боярин, как и Чурила.
Заключительные части книги ПроппаНа этом Пропп оканчивает рассказ о конкретных былинах. В следующих частях он рассматривает уже другие вопросы: условия жизни народа в более поздние эпохи, географическое распространение эпоса и причины сохранения эпоса на Севере, выразительные средства былин... Он рассказывает о жизни Марфы Семёновны Крюковой и её удивительных былинах: как исторических - так и созданных непосредственно ею: на основе сказок, письменной литературы... и даже советских газет! Автор признаёт и эти новые былины полноправными былинами - поскольку они созданы человеком из народа, знакомым с былинной традицией и включённым в него - но он не считает, что былины непременно должны существовать в будущем: и существовать именно в такой, традиционной форме. Мир меняется, и народ находит новые формы творческого выражения - старые же формы не исчезли бесследно, но, зафиксированные на письме, стали доступны гораздо большему числу людей. Эпос всё ещё может послужить - и служит - великим источником вдохновения.На этой мажорной ноте я, пожалуй, закончу) Ещё и ещё раз повторюсь: книга Проппа очень интересная - и я действительно советую её прочитать!
@темы:
потырено,
интерпретация,
ссылка